Отныне, зритель-нигилист требует от художника шока, но шока не происходит. Зритель превзошел художника по степени погружения в Ничто. Если художник гримасничал и заигрывал с Ничто, разукрашивая свой nihil и подсвечивая, то зритель вжился в пустоту и требует от художника пустоты, то есть уничтожения художника. Его самоубийства.
(заметка о походе в арт-центр Пинчука)
Деятели искусства привыкли забавляться с публикой, - то поддразнят, то прикинутся несчастными и непонятыми. Век двадцатый художники были заняты тем, что кокетничали со зрителями. То оттолкнут, то притянут, то вдруг поголовно вступят в компартию, то, следуя моде, выйдут дружно из нее. Художники закатывали глаза и объявляли себя ниспровергателями, - публика восторженно хлопала. Глазами и ушами. Художник объявлял, что он и его Искусство не нуждается в зрителе. Последние все равно подглядывали в окна его мастерской. Художник негодовал. Художник выставил писсуар в качестве экспоната. Художник все сделал произведением искусства и всех художниками. Художник продавал картины и запрещал эти картины покупать.
Деятели искусства привыкли забавляться с публикой, - то поддразнят, то прикинутся несчастными и непонятыми. Век двадцатый художники были заняты тем, что кокетничали со зрителями. То оттолкнут, то притянут, то вдруг поголовно вступят в компартию, то, следуя моде, выйдут дружно из нее. Художники закатывали глаза и объявляли себя ниспровергателями, - публика восторженно хлопала. Глазами и ушами. Художник объявлял, что он и его Искусство не нуждается в зрителе. Последние все равно подглядывали в окна его мастерской. Художник негодовал. Художник выставил писсуар в качестве экспоната. Художник все сделал произведением искусства и всех художниками. Художник продавал картины и запрещал эти картины покупать.
Маяковский – поэт и художник вопил самозабвенно: Славьте меня! Я великим -- не чета. Я над всем, что сделано, ставлю "nihil"!
Художник манипулировал пустотой. Призывал пустоту. Вопил из пустоты. Утихнуть ему предстоит тоже в пустоте. За последние сотню лет воспитался зритель. Зритель, которого трудно чем-то удивить. Как клоун желает зрительского смеха, так художник желает зрительского непонимания, удивления, неприязни. Для художника самое страшное – равнодушие зрителя.
Перефразируя пророка, нельзя долго играть с пустотой, с тем, чтобы бездна не стала играть с тобой.
С развитием Интернета отношения творец-произведение искусства– зритель тоже претерпели некоторые изменения. Нигилист-зритель тыкает на кнопки, с одинаковым безразличием перебирает красивые картинки, уделяя каждой не более двух-трех секунд. Художник убивает себя, режет, пишет кровью – зритель просматривает и это, справедливо замечая, что на роттен.ком есть картинки и покровавее.
Собственно, посетив в Киеве знаменитый Пинчук Арт-Центр, решил кратенько описать увиденное. Что первое бросается в глаза – огромная очередь в этот самый центр, при том, что все, с кем я не заговаривал, очень скептически относятся к выставкам “у Пинчука”. Однако, идут, чтобы подтвердить свое мнение и свой nihil.
Еще одно замечание, выставляемые у Пинчука авторы – действительно, признанные мастера “современного искусства”, правда, мне до сих пор остается непонятным – чем одна красивая картинка лучше другой красивой картинки, зато мне очень нравится читать названия работ и аннотации к ним. Вообще, искусствоведов люблю больше, чем художников. То есть, больше люблю интерпретации, нежели картиночки.
Еще одна закономерность – современные любители искусства наслаждаются произведениями авторов, ежесекундно тыкая на кнопки, опосредованно – через монитор. Попав на персональную выставку, их охватывает скука и отвращение. Пространство галереи сделано не очень удобно – нельзя позволить глазу скользить по экспонатам с привычной скоростью. Фиаско терпят те авторы, кто демонстрирует видеоролики – зритель желает за две секунды понять концепцию и побыстрее перейти в следующий зал. Застыть? Влиться в пространство художника? Останавливаться – смерти подобно! Зрительская масса перетекает из зала в зал, от картины к стенду, от кафе к туалету, из коридора – в коридор. Вспоминаю рассказ одной своей знакомой о том, как, потрясенная, стоя перед картиной мастера, не смогла сдержать слез. Это было лет десять назад. И это был последний человек, плачущий не от горя и обиды, которого я знал. Сейчас даже вспоминать и писать о таком – неудобно. Сразу попадаешь под прищур nihil, читатель “комментит”, а не со-переживает.
Вернемся к Пинчуку. В выставочном пространстве арт-центра есть зоны надежды – это переходы между залами. Задрапированные светонепроницаемыми шторами, а иногда, даже и двумя! Невероятное блаженство испытываешь, когда за одними шторами обнаруживаешь другие шторы – реализация надежды откладывается, чувства обостряются. Эта секундное переживание в межвыставочном пространстве – самое сильное. Поистине, переживание разрыва(а вдруг?!!!), с тем, чтобы через секунду ввергнуться в бездну отчаяния.
Отныне, зритель-нигилист требует от художника шока, но шока не происходит. Зритель превзошел художника по степени погружения в Ничто. Если художник гримасничал и заигрывал с Ничто, разукрашивая свой nihil и подсвечивая, то зритель вжился в пустоту и требует от художника пустоты, то есть уничтожения художника. Его самоубийства.
Потому, стоит оценивать акцию Мавроматти не только как жест в сторону политического, но и жест обнажения желания Зрителя. Теперь уже зритель кокетничает со смертоносным ударом. Почему большинство не проголосовало за смерть Мавроматти, думаю, потому, что в голосовании принимали участие только художники и милиционеры, ни те, ни другие полноценными зрителями не являются. Первые в силу того, что сами творцы, вторые, потому что… сами понимаете. Зритель игнорировал акцию “свой/чужой”, как, впрочем, и любую другую, где требуется его участие. Зритель несет смерть художнику своим приобщением к nihil, которое свершилось благодаря именно его учителю и жертве.
Впрочем, если это так, то поступок художника, воспитавшего собственного палача, действительно хорош. В этом мире только жертвенность оправдывает существование. Однако палач оказался равнодушным садистом.
Думаю, что настоящий художник должен самоликвидироваться. Уйти тихо и с достоинством. Я не имею ввиду, тех, кто зарабатывает деньги тем, что продает свои произведения и продается сам – это ремесленники, а не художники. Я имею ввиду тех, кто не может не творить и просто изрыгает Искусство, отделяет от себя Прекрасное вместе с кусками своего тела и души.
В этом мире остаются умирать оборотень в погонах и зритель. Первый – живущий с мамой сукин кот, от скуки избивающий мамочку, задержанных, расстреливающий зрителей в супермаркете и яростно предающийся рукоблудию. Второй - подсевший на шок зритель, успевший улизнуть из кровавого супермаркета и бредущий в пустыне своего одиночества.
Комментариев нет:
Отправить комментарий