«А вот когда ментовская машина горит — это искусство или нет?» Этот вопрос прозвучал летом 2009 года в Подмосковье на одном левацком форуме. Ответ на него тогда так и не был найден. Зато дискуссия вдохновила электроклэш группу «Барто» на написание их знаменитой песни о любви и экстремизме с припевом «я готова и ты готов поджигать ночью машины ментов». Не так давно на неё сняли клип, в котором нет ни одной горящей машины, зато много откровенной эротики. Если прокуратура в своё время хотела запретить песню и возбудить в адрес группы уголовное дело по обвинению в «разжигании социальной розни», то администрация youtube и vimeo старательно удаляет видео за «распространение порнографии». Во всей этой ситуации есть тонкая, почти неуловимая ирония.
В последней акции Войны, напротив, никакой иронии нет. Всё предельно прямолинейно, как в детском анекдоте про медведя. Шёл по улице Дед Мороз, увидел автозак, поджёг его и автозак сгорел. С Новым Годом, дорогие ёбаные гады. Многие поверхностные критики видят в сожжении машины закономерный итог «безнаказанного хулиганства». Как правило, с этой позиции акцию рассматривают лояльные к власти обыватели, добросовестные налогоплательщики, которым очень обидно, что государству придётся покупать новый автозак, тратя на это их кровные деньги. Другие критики, из мира искусства, заявляют, что «Война перестала быть искусством, потому что обратилась к откровенному насилию». Третьи — либералы, которые испытывают панический страх между любыми радикальными лозунгами, и тем более действиями. Четвёртые, наименее многочисленные — ортодоксальные повстанческие анархисты, которые обижаются на то, что художники, не понимая истинной сути инсурекционизма украли их культуру.
Обыватель не прав по определению. Притворно возмущаясь тому, что его налоги тратятся на возмещение ущерба причинённого хулиганами и принимая как должное тот факт, что гораздо большие деньги тратятся на поддержание насквозь коррумпированной милиции, не говоря уже об откровенных убийцах из «управления по борьбе с экстремизмом», разворовываются продажными генералами и чиновниками, уходят на поддержание проправительственных молодёжных организаций и лояльных к власти футбольных фанатов — обыватель перестаёт быть нейтральным. Он переходит на сторону власти, а значит его мнение перестаёт представлять какую либо ценность. Штрейкбрехеры, если верить песне про Кэйси Джонса, всегда рано или поздно попадают в ад.
Любители искусства, обвиняющие Войну в «насилии», либо плохо знакомы с более ранним творчеством группы, либо кривят душой. Война всегда нарушала закон и никогда этого не скрывала. Они действительно не пользуются деньгами в быту, они действительно воруют в магазинах. Заваривание входа в жлобский ресторан «Опричник» подразумевало не только порчу чужого имущества, но и кражу сварочного аппарата. Новогодняя акция вышла за пределы искусства, но отнюдь не из-за того, что художники прибегли к «излишнему» или «недопустимому» насилию. О недопустимости насилия в искусстве было бы можно всерьёз рассуждать, если бы они совершили убийство или иное непоправимое действие по отношению к живому существу. Жалея автозак, эстет становится на одну доску с обывателем.
Поджог машины отличается от переворачивания машины или заваривания двери лишь количеством вреда причинённого неодушевлённым объектом, т. е. вреда, который можно измерить в финансовом эквиваленте. Нам интересен именно переход количества в качество. В каждом действии Войны всегда было множество смысловых пластов. Её акции многозначны. Сейчас, спустя несколько лет после первого виртуального знакомства с группой, я совершенно по-новому оцениваю их ранние перформансы, находя в них всё новые значения и всё новые аллюзии. Даже простой по форме и сути «Дворцовый Переворот», при внимательном анализе, обретает множество смыслов. Тут тебе и противопоставление детства и всесильного государственного аппарата. И протест во имя будущего. И, главное, идея невинности бунта.
Поджог автозака в этом ряду — самое простое, но, в то же время, самое символичное действие. Акция не зря называется «Ёбаный Прометей». Титан спустился с Олимпа, чтобы подарить огонь людям. Огонь символизировал освобождение человека жившего во тьме и страхе, позволял ему приблизиться к богам. Смысл поступка Прометея не в том, что он показал людям огонь (они вероятно видели его и раньше во время пожаров), а в том, что он научил их подчинять его, дал власть над стихией. Война совершила то же самое. Пользуясь своим статусом «известных художников», который позволил им быть услышанным, они показали широкой массе, что она может подчинить себе такую опасную стихию, как политическое насилие.
Как и в случае с Прометеем, эта миссия весьма трагична. И проблема не в том, что Лёню и Вора могут приковать к скале и выклевать им печень (скорее всего их не посадят, во всяком случае за эту акцию, ведь одно дело — взять на себя ответственность в интернете, и совсем другое — доказать вину в суде). Истинная трагедия Прометея не в наказании которое он понёс, а в том, что люди не смогли в полной мере воспользоваться его даром, не встали не защиту учителя, не взбунтовались против жестоких и несправедливых богов. Война совершает ошибку, которую до неё совершали повстанческие анархисты по всему миру. Они полагают, что они смогут заразить своим энтузиазмом массы. Рано или поздно дым от горящих автозаков поднимется к небесам, и закроет свет солнца. На землю прольётся чёрный дождь анархии и ростки нового мира пробьются сквозь асфальт. Инсурекционисты прекрасны, если оценивать их с эстетических позиций, но когда дело доходит до описания реального революционного плана и будущего «прекрасного нового мира» — анархоповстанцы обнаруживают огромную брешь между теорией и практикой, которую можно заполнить разве что абстрактными иррациональными измышлениями, часто граничащими с мистицизмом.
Так что сейчас Война занимается изобретением велосипеда, который, как показала историческая практика, очень круто выглядит, но совершенно не способен ездить. Сможет ли Прометей вернуться на Олимп, сможет ли Война вернуться к тому «искусству» за которое дают премии — вопрос спорный. Есть тонкая грань между боевым гимном и боевым криком ярости и боли. Первое — это музыка борьбы, второе — сама борьба. Война пока что балансирует на этой грани, но скоро придётся делать окончательный выбор.
Блог Александра Володарского
Комментариев нет:
Отправить комментарий